Форум » Пруссия » День создан для любви, а ночь – для песни... (с) » Ответить

День создан для любви, а ночь – для песни... (с)

Иоганна: После нежданной встречи в лесу четверо друзей отправляются в гостиницу, чтобы отметить это событие и поговорить о том, что же привело их в столь далёкие края. Впереди у них ещё долгая ночь свободы... Участвуют: Анастасия Ягужинская, Александр Белов, Алексей Корсак, Никита Оленев, Павел Горин

Ответов - 21, стр: 1 2 All

Александр Белов: Ну вот, сообразили! Главное, чтобы не отказались. Хотя когда такое было, чтобы гардемарины от рисковых затей отказывались? Саша тут же обрадовался, как только друзья отозвались на его немой вопрос, и приступил к делу. Жестом подозвав всех сесть поближе, он и сам придвинулся, взял гитару и снова обвел всех взглядом. - Сэры, есть у меня одна безумная идея... Очень надеюсь на вашу помощь. Слухом и голосом, слава Богу, из нас никто не обделен, так что смело можно рискнуть. Признавайтесь, кому больше по душе петь, а кому гитару мучить? Не теряя ни минуты, Белов вкратце изложил друзьям свой план. Он задумывал так, чтобы все трое остальных помогли ему и поучаствовали в его затее. От этого она бы только выиграла - если они согласятся, все получится блестяще. И самое главное, чтобы все прошло на "ура" - Саша боялся так, как если бы ему пришлось саму матушку императрицу удивлять, а то и сильнее. Шутка ли, когда его судьба в который раз решается! Закончив, Белов перевел дыхание и посмотрел на каждого. - Ну что, сэры, все со мной согласны? Всем все ясно? Возражений нет? Тогда немедленно едем к Чернышовым! Чем раньше успеем, тем лучше.

Алексей Корсак: - Вот сколько тебя знаю, Сашка, а все одно удивишь, - Корсак усмехнулся, в то же время пытаясь смотреть на Белова строго. Затея и вправду казалась безумной, но менее заманчивой она от сего быть не переставала. - Я-то уж думал, что прошли те дни, когда ты дежурил под окнами, томимый несбыточными мечтами. Ан нет! Он замолчал, обдумывая план. Впрочем, мысль об отказе даже не промелькнула у него в голове - ведь о помощи просил друг. Что не говори, а Александр всегда все толково придумывал и также толково излагал свои мысли. Сам же он почувствовал легкий укол совести: ничего подобного Алеша для Софьи ни разу не делал. Хотя ей это и не нужно было. Женщины абсолютно не походили друг на друга, как говориться, они были "сделаны из разного теста". - Уж коли предоставляешь право выбора, то я остановлюсь на гитаре, - мужчина задорно улыбнулся и обвел присутствующих взглядом.

Павел Горин: От разговоров о деле у Горина уже начинала кружиться голова. Глаза потихоньку закрывались, и перед ними тотчас же вставал образ Иоганны. Какой все-таки, разной умеет быть эта женщина! А еще - безмерно привлекательной. Тогда, в карете, ему во взгляде ее виделась стеснительность и теплота... Теплая перчатка охватывала маленькую ручку... Как в объятии... Почему он только думает об этом? Этот взгляд, загадочный, но прекрасный... Кого увидела она в нем? Простого попутчика, с которым не страшно двум женщинам будет миновать дорогу, полную опасностей? Или?.. О том, что могло быть после этого "или", юноша старался не думать. Вот и сейчас он тряхнул головой и залпом осушил то, что осталось в бокале. Как всегда вовремя заговорил и Белов. Все трое склонились к нему ближе, внимательно выслушивая отчаянную задумку, которую, благодаря силе их дружбы предстояло воплотить во имя любви. Алешка согласился на гитару. Павел развел руками в ответ на прямой взгляд Александра в его сторону: - Петь, конечно петь буду! Сэры, как же без этого? Собираемся? А то кильсоны в течи... - начал он знакомую друзьям фразу, так часто вдохновлявшую их на задуманные дела. Намекая этим также и на потребность дорожить временем, Павел поднялся первым, подавая остальным пример.


Никита Оленев: Придвинувшись ближе к друзьям, Никита сгорал от нетерпения узнать о том, что за безумная идея посетила голову Белова, но тот, словно желая немного продлить интригу, пока не говорил о своём замысле, лишь говорил о том, как надеется на помощь своих друзей да о том, что у каждого есть хоть какой-то, да талант к музыке (если можно считать таковым способность сыграть пару песен на гитаре да спеть). – Всё загадками говоришь, Сашка… – Усмехнувшись, произнёс князь, после чего развёл руки в сторону. – Моим выбором будет гитара, а теперь не томи и поделись с нами безумием, посетившим твою голову. Задумка Белова не могла быть встречена недовольством и последующим отказом: гардемарины знали о том, какие сильные чувства их друг испытывает к Анастасии Ягужинской и на что он готов ради неё, поэтому было бы по меньшей мере кощунственно не помочь ему в таком деле. К тому же Сашка не отказал бы любому из своих друзей в подобной просьбе. Правда, я не припомню, чтобы раньше кто-то прибегал к таким сюрпризам для своих возлюбленных: то ли Белов самый романтичный из нас всех, то ли я запамятовал. – Согласны, согласны, – наконец произнёс Оленев-младший, подтвердив собственные слова кивком головы, после чего продолжил. – Да, всё предельно ясно и понятно, поэтому давайте собираться.

Александр Белов: Получив согласие от каждого, Белов воспрянул духом: он и не сомневался, что друзья не откажут, хотя затея был настолько безумной, что тот же князь Оленев, к примеру, мог в ответ прочесть целый трактат о тонкостях взаимоотношений человеческих, давая понять, что песни да всякие затеи романтические - всего лишь суета и тщетная трата времени. Но кажется, каждый загорелся идеей помочь другу, проникаясь его пылом и бойкой решительностью. Вот уж правда, в четырех телах - одна душа! Путь от гостиницы к дому Чернышевых показался Саше как никогда долгим. Волнение билось жилкой у виска, стучало в груди, горячило раскрасневшееся от мороза лицо. Почему-то некстати вспомнилось Белову, как они с друзьями заглядывали к Корсаку в гримерку перед спектаклем: бедняга Алешка, разодетый в дамский улет и непрестанно чихающий от обилия духов и пудры, волновался и дрожал, готовый отдать все за то, чтобы только не выходить на сцену. А они с Никитой и Пашкой знай себе подшучивают и ободряют его, в душе радуясь, что ни один из них не окажется на его месте. А теперь Саша прочувствовал все то же самое на себе... И хотя главным страхом Корсака был позор перед публикой в женском платье, то Белов боялся куда большего, чем провалиться перед десятками чужих глаз - он боялся не угодить своей возлюбленной... Но об этом он старался не думать и настраивал себя на то, что все пройдет как можно удачнее. Лишь бы только Настя услышала! И вот все четверо уже стоят под окнами усадьбы Чернышовых. Саша подумал, что друзья как нельзя лучше распределили между собой обязанности. Вообще-то у всех четверых был неплохой музыкальный слух, и каждый прекрасно смог бы как спеть, так и сыграть. Но так уж сложилось, что в любых дружеских посиделках запевалой непременно был Пашка - голос у него был и сильный, и мелодичный; вместе с ним всегда пел Корсак, подыгрывая себе на гитаре, а музыкальную партию вместе с ним вел Никита, виртуозно владеющий инструментом. Ну а Саше уж оставалось всякое - петь, коли в голосе, или подыгрывать друзьям. А сегодня у него другого выбора не будет - надобно петь... И Пашка ему в этом поможет. А Корсак, как ни странно, решил сегодня только сыграть вместе с Никитой - не поется ему, должно быть, из-за мыслей о доме... Саше никогда прежде не приходилось руководить оркестром, даже таким скромным и импровизированным. Кое-как расставив друзей - музыканты по обе стороны, а он с Пашкой в середине - он вполголоса напел им мелодию серенады: - Все вроде бы такую знают? Ну тогда вперед, гардемарины! И у самых окон комнаты, где жила Анастасия, зазвучала мелодия, которую сначала выводили две гитары, а после к ним присоединились еще два голоса. Песнь моя летит с мольбою тихо в час ночной. В рощу лёгкою стопою ты приди, друг мой. При луне шумят уныло листья в поздний час, Листья в поздний час. И никто, о друг мой милый, не услышит нас, Не услышит нас. Слышишь, в роще зазвучали трели соловья, Звуки их полны печали, молят за меня. В них понятно всё томленье, вся тоска любви, Вся тоска любви. И наводят умиленье на душу они, На душу они. Дай же доступ их призванью, ты душе своей, И на тайное свиданье ты приди скорей! Ты приди скорей!

Анастасия Ягужинская: Дело было уже ближе к ночи, но Анастасии не спалось. Тетушка и дядя давно уже попрощались с ней и спали в своей теплой, уютной комнате. А Ягужинская сидела у окна в маленькой спальне, которая была отведена ей. В эту комнату она прибежала после бала, пытаясь сама, без горничной, распутать шнуровки и завязки фижм. В эту комнату пришел Саша и тогда... ох, и вспомнить это становится жарко... Тогда она смогла разглядеть в любимом все то, что не успела увидеть в царевом домике во время внезапного свидания, которое казалось для нее вновь последним... Ан нет: Саша, уже нареченный жених ее перед Богом, вновь доказал делом свою нежность. Но в уютной комнате Анастасия постеснялась проявлять тот напор и настойчивость, какие владели ею в отчаянии ранее. Как и всякая невинная девица, она стеснялась ласкать жениха до свадьбы. Однако Александр был так нежен, так трогательно ласков... И Анастасия вспоминала с восторженным чувством эти невинные прикосновения, такие осторожные, не требующие ничего в ответ и бережливые. Словно любимый боялся растерять тепло ее тела, нежность ее чуткой души, всецело открытой для него... Как же он мог держать себя в руках? Как это у него получалось? И Настя всецело доверяла ему. Трепещущие свечные огни отбрасывали причудливые тени на стены, не давая ни читать, ни заниматься рукоделием. Саша обещал заглянуть к ней, после того, как побудет с друзьями. И Анастасия с нетерпением ждала, готовая сидеть всю ночь, глядя в темноту за окном. И вот... За окном стройно разлились переборы двух гитар, к которым присоединились мужские голоса в гармоничном и слаженном дуэте. Ягужинская так и приникла к окну, чувствуя, как учащенно забилось сердце. Один из этих голосов она бы узнала за километры! Не раздумывая больше, она широко распахнула ставни, впустив в комнату поток морозного воздуха и заставив колебаться огоньки многочисленных свеч в шандалах. Так и есть: четверо молодых людей... - Сашенька! Голубчик! - вырвался у Насти восторженный возглас. Руки дрожали, с губ не сходила такая же дрожащая и трепетная улыбка. Еще немного - и она закрыла ставни и, суетясь, накинула на открытые плечи теплую шаль. Домашние туфельки частой дробью застучали по ступеням вниз. Так же, не задумываясь и не стыдясь друзей Александра, а также не задумываясь о каких-либо приличиях, она, неодетая вылетела прямо в морозную ночь, а плотное кольцо тонких рук обвило любимого за плечи. - Родной мой.. Ясный... Я знала... сердце вещало - ты придешь... Ты обязательно придешь... Но... таким чудесным способом? О, Сашенька... - срывались с ее губ короткие признания, а между ними лицо Белова покрывала быстрая очередь коротких поцелуев...



полная версия страницы